Природа скупа
— В рамках человечества время, отделяющее формулу космических полетов Циолковского от полета Юрия Гагарина, ничтожно мало. В рамках человеческой жизни 12 лет между вашим поступлением в отряд космонавтов в 1976 году и вашим первым полетом в 1988-м — это много. Вы всегда верили, что полетите в космос или были минуты отчаяния, разочарования?

— Конечно же, через отряд космонавтов проходит намного больше людей, чем тех, кто в космос полетел. Они все изумительные специалисты, прошли великолепную подготовку, но — не сложилось. Я прекрасно понимал, что такое может случиться и со мной. Но я работал, и звезды сложились. А по поводу разочарования... Космос — это не только полеты орбитальных станций. Вокруг него сосредоточено много интересных наук: космическая медицина, биология, химия, техника, астрономия. Космос — понятие обширное, многогранное. И безумно интересное.

— В вашем активе пять космических полетов, а рекорд суммарной продолжительности работы в открытом космосе до сих пор не побит. Скажите, человек все-таки гость в космосе или его мечта «разбить сады на Марсе» не столь утопична?

— В гостях хорошо, а дома, как известно, лучше. Космос — очень агрессивная среда. Мы — земляне, мы родились в условиях гравитации, и это наш мир. Переход от гравитации к невесомости и обратно — серьезная ломка организма. Природа скупа, она дает только то, в чем мы нуждаемся. Есть гравитация — на тебе скелет, мышцы. Нет гравитации? Тогда зачем тебе скелет? И через десять минут в условиях невесомости начинается быстрое вымывание кальция из костной ткани. Говорить о какой-то жизни, тем более о садах, можно только тогда, когда откроем планету ну хоть с какой-то долей гравитации.

И нет границ
— Какой же вы видите Землю из космоса?
— Изумительно красивой. Со школы мы привыкли видеть Землю разноцветной, как лоскутное одеяло. Италия, Англия, Франция, Россия — все разного цвета. А я лечу и вижу, вот Испания, Германия, этим же взглядом — Волга, Урал. И... нет границ. Я не увидел границ! Лоскутков нет. Меня это открытие потрясло.
Как-то пролетали над Африкой, погода хорошая, видимость отличная. И тут под руку подвернулся журнал. Открываю, а там картинка примерно того же района: джунгли, темнокожий абориген с автоматом. И мысль полоснула сознание — боже мой, чего ж вы стреляете друг в друга? В космосе другие масштабы восприятия.

— А Ригу из космоса можно разглядеть?
— Непосредственно над городом мы не пролетаем, наши космические станции летают чуть южнее, но в бинокль я видел и мосты, и башню Петра, и Домский собор. Было приятно увидеть город, где я родился, вырос, где такой вкусный хлеб. Между прочим, со мной в полете была фигурка Лачплесиса, книга «Дзинтаркрастс», стихи Ахматовой на латышском и русском.

Памятника достойны все

— У всех на слуху имена собачек Белки и Стрелки. А памятник поставили Звездочке, которая находилась на борту пятого по счету корабля. Несправедливо как-то...

— Звездочка была последней собакой, благополучно вернувшейся на Землю. После ее приземления было принято окончательное решение о полете человека в космос. А памятника достойны и Белка, и Стрелка, и Чернушка, и сотни других, чьими лапами проторена дорога в космос. Первые собачки гибли, на землю возвращалась примерно половина. Они добросовестно отработали свою задачу. Причем только дворняги. Пытались подготовить к полетам породистых собак — не получилось, не выдерживали. А вот дворняги самые благодарные, покладистые и выносливые собаки, с которыми можно было работать. У меня в каждом полете были животные. Саламандры, совы, очень интересные для космоса улитки, японские перепела. В трех полетах у меня на борту был инкубатор. Когда однажды в час ночи, пролетая мимо инкубатора, услышал писк вылупившегося птенца, — это было так трогательно, это музыка была!

— Кстати, какую музыку вы слушаете на борту?

— Очень люблю классику. И романс «Белой акации гроздья душистые». Обожаю бесконечно.

Шум — это хорошо

— Что может испугать космонавта?

— Тишина. Внутри станции достаточно шумно, общий фон примерно 60—65 децибел. Для сравнения: реактивный двигатель создает шум в 125 децибел. Но когда шум — это хорошо, значит, все в порядке, полет нормальный. Когда вдруг обрушивается абсолютная тишина — становится жутко. Однажды мы попали в ситуацию, когда все вдруг, как говорят на земле, вырубило. Не работают ни вентиляторы, ни радиостанции. Ни-че-го! Вот где жуть.
— Как вы думаете, будущее в области освоения космоса за страной-монополистом или в этом будут принимать участие многие государства?

— Космические державы — это Россия, США. Позже к ним присоединились Франция, Германия, Англия, Бразилия, Япония, Китай. Сегодня многие страны запускают свои спутники и имеют свои космодромы. Но жизнь показала, что космонавтика очень дорогое удовольствие для человека и человечества. Одной стране современный уровень космонавтики не по карману. Кооперация — финансовая, научная, техническая, инженерная — в масштабах планеты намного выгоднее. Это отнюдь не значит, что мелкие компании, небольшие страны не могут принимать участие в космических программах. Монополия в любой области имеет свои плюсы и свои минусы. Но то, что человечество уже не сможет жить без полетов в космос, без его дальнейшего освоения, — факт очевидный.

ДОСЬЕ
Анатолий Яковлевич Соловьев (родился 16 января 1948 года в Риге) — летчик-космонавт СССР. 205-й космонавт мира и 65-й космонавт СССР/России. Рекордсмен по суммарной продолжительности работы в открытом космосе. Совершил пять космических полетов, в том числе в качестве командира орбитального комплекса «Мир».

За время летной работы освоил 14 типов самолетов, имеет налет более 1500 часов. Инструктор парашютно-десантной подготовки, выполнил более 140 прыжков с парашютом.

КСТАТИ
Январь 1948-го в Латвии выдался на редкость снежным. Болдераю занесло по самый транспортный паралич — кареты скорой помощи не добирались. По этой причине будущий космонавт Анатолий Соловьев родился дома. Акушерка подняла пацана высоко на руках и сказала: «Летчик родился!» Как в воду глядела.

Беседовала Елена Конивец
http://www.telegraf.lv/news/so-mnoi-v-polete-byla-figurka-lachplesisa