Это раньше в Усть-Двинске были военная база, ОВСИГ и подплав, судоразделочный цех СРЗ №177 и даже секретный центр подготовки специалистов-подводников, в котором обучались наши близкие и далекие друзья. Теперь из всего этого великолепия остался только дышащий на ладан судоремонтный завод.

На месте судоразделки, восхищавшей не одно поколение пацанов, - склады пипармалкас - сырья для целлюлозно-бумажного комбината. Комбинат этот находится в далекой Швеции, два раза в неделю оттуда приходит судно, которое и забирает дровишки. Территория и причалы, на которых раньше чего только не было (от танков до бронетранспортеров, от паровозов до экскаваторов, от океанских лайнеров до немецких подлодок времен Второй мировой), теперь принадлежат шведу.

Другой швед прикупил кусочек причала по соседству, где раньше стояли военные корабли. Территорию пришлось осваивать с нуля, цеха-ангары выросли в бывшей березовой роще. В той самой, которую так ценили грибники и любители березового сока.

Подплав... Грозные субмарины у пирсов, мой папа там дежурил раз в неделю. Уходил на целые сутки, это называлось - обеспечивал. Что он обеспечивал, я не помню, но он надевал на рукав повязку, не красную, а какую-то темно-сине-белую. Еще я помню вкус компота «с нестоином» из сухофруктов, флотского борща и жирного плова с белым хлебом в форме кирпичика. Такого хлеба можно было отведать только во флоте.

А запах! Что за чудный запах на подводной лодке! Раньше весь берег был им пропитан, я с детства знал, чем пахнет гавань... Скорее бы повзрослеть - и во флот. Солдаты - это что: у них сапоги и мешковатые некрасивые прикиды, какие-то фуфайки-подшлемники...

А матросики! Бески, клеши-тельники, ботинки, которые они называют ласково - гадами, и архиаккуратнейше заправленные койки. По-белому - это когда такая полоска из простыни по диагонали. А можно и по-черному. Нет, только во флот. В подводный!

И на этом великолепном месте, где я впервые услышал «на.уя» в исполнении своего отца, капитана третьего ранга БЧ-5, вскоре будет порт. Причалы уже укрепляются, дно и фарватер вычищены, и даже хозяин имеется. Нет, не швед, хуже - немчура!

Легенда про шведа

Швед, купивший некогда грибную рощу, мужичок из разряда self-made. Самоделкин, значит, - себя сам воспитал. Начинал простым работягой, потом дело свое открыл, деньжат поднакопил, расширился.

Расширился настолько, что в Болдераю его потянуло. Это привычное для шведов дело, маршрут известен им с XV века. Тогда зимы суровые были, корабли в заливе льдом намертво схватывало. И экипажи, чтоб не завернуться со скуки, ломились на берег. Ближайшим берегом был Усть-Двинск, но он тогда еще был необитаем. Поэтому бедолагам-шведам приходилось пилить аж до Болдерайки, чтоб людей увидеть. А люди и тогда были в Болдерае особые, а уж девки так вообще. Поэтому по весне многие экипажи сильно редели, и, соответственно, увеличивалось мужское население «малой земли».

А швед нынешний, расширившийся, взял и купил землицы у моря. Задумал он древесину переработанную на Запад из Латвии гнать. Дело это он знал от и до: сам начинал с помощника, потом в рамщики вышел. Дальше больше: мастером стал, потом учетчиком, дослужился до начцеха. Поднакопил деньжат, откупил часть фирмы у шефа своего. И в конце концов купил он в Болдерае землю и гавань.

Правда, выяснилось, что продали шведу гавань вместе с кораблями, на дне ее покоящимися. Покоящимися, но судоходству мешающими. Из-за этих кораблей затонувших и стопориться дело стало. В роще уж и ангар готов, и котельная, и водонапорная станция, а вот... Поехал швед в фирму, которая занимается подъемом затонувшего. Вернулся ошарашенный: за 60 тысяч латей ему обещали сделать обследование и попытку почистить гавань. У шведа таких денег не было.

Идет швед, смотрит на гавань, таящую в себе дорогие такие затонувшие кораблики, и офигевает. И вдруг замечает человека в легководолазном костюме. Да еще и с ассистентом водолаз, и ассистент этот (вылитый хиппи из Христиании) по-аглицки может... И решил швед спросить, не нырнет ли водолаз, не посмотрит ли, что за утопленник там. Может, и достать его можно? Водолаз кивает: да, мол, можно. «Можно», - переводит хиппи-ассистент. «А поднять?» - не унимается швед. «Что ж, и поднять можно». - «А стоить это сколько будет?» - идет ва-банк швед. «Два лата», - переводит хиппи, и водолаз в оранжевом резиновом костюме и с железной головой под мышкой ему показывает два пальца. «Two?» - опешил швед. Достал 20 латов, отдал поскорее, чтобы сделка века не сорвалась.

И водолаз нырнул, и потом вместе с другим водолазом и хиппи-переводчиком, который был еще и водителем тягача и крановщиком, они эти корабли и достали. А еще двое, виртуозы-газорезчики, эти кораблики распотрошили на габарит. Швед великодушно подарил эти корабли водолазу и сэкономил 60 тысяч без 20 латов.

Легенда про яхты

После поражения и капитуляции в конце Второй мировой финны резко объявили войну своему недавнему союзнику - Германии, а недавних врагов стали кнокать немерено, пытаясь отмазаться за блокаду Ленинграда и зимнюю войну сорокового года.

Финны отдали Союзу базы, всякие там Поркалла, технику разную, полезные ископаемые никель там, еще много чего. А помимо всего прочего две великолепные шхуны, цельнодеревянные, моторные. Дерево пружинистое, от давления льда сжимались шхуны и, вылезая из воды, всей тяжестью обрушивались на торосы. Идеальные плавсредства для Севера и Заполярья, но достались дважды краснознаменному Балтфлоту (ДКБФ).

Долго думали, как приспособить красавцев, и решили сделать из них суда радионаблюдения. Дерево ничего не магнитит, помех не создает. Стояли у стенки шхуны, поражали нездешним изяществом. Стали подгнивать: палуба там, то, се. Какой-то умник, коих на флоте русском (советском) всегда с избытком было, решил не перестилать палубу. Зачем, если можно поверх фанеры приколотить да жестью сверху! Так и сделали. После этой реставрации шхуны стали гнить с катастрофической скоростью. И погибли бы, если бы не перестройка.

Тогда, особенно после того, как стало ясно, что база ликвидируется, вдувалось все. Многотысячные состояния делались на имуществе Усть-Двинской базы. Для эвакуации пригнали ПКЗ (плавказарму). Морпехи грузили в нее какую-то мебель, еще мелочишку разную. А оружие и боеприпасы уходили налево, а направо - наркотики из аптечек химзащиты. А склад жидкого топлива и вовсе на месте остался, со всем содержимым приватизировался. А лодку в док надо ставить - приказ. Если приказ, то его надо выполнять в срок - это ведь флот. Поэтому 30 тонн соляры под покровом темноты фьють! - и ушло в залив. Приказ выполнен.

Руководившего процессом начальника топливной службы, дезертировавшего с энной суммой приватизированной «зелени», нашли с множественными пулевыми ранениями, несовместимыми с жизнью. Его двух замов постигла та же участь, обоих на Земле обетованной, уже в метрополии. А шхуны купил один любитель экзотики, новорусский скоробогач из Москвы.

Увы, недолго музыка играла, его взорвался «мерседес». Хозяин в это время не играл в казино и не обедал в ресторане. Он сидел за рулем, а в салоне ехали жена и две дочки.
Шхуны ненадолго остались бесхозными: другой москвич, не меньший романтик, завладел купчими на этих красавиц. Визуальное знакомство с загнившими кораблями повергло его в уныние, и шхуны стали собственностью одного рижанина. Тот купить-то купил, а вот ни следить, ни тем паче охранять имущество у него средств не было. В результате на деревянных кораблях начался пожар, который хоть и был побежден, но бед успел наделать очень много.

В итоге шхуны были проданы еще одному москвичу - с помощью Интернета и фотографий. От шхун после пожаров остались только остовы да гнилые мачты. Увидев своими глазами финских старушек, хозяин схватился за сердце. Потом он хватался за пистолет, телефон - все тщетно... В отчаянии он поручил мне найти покупателя на эти жалкие остатки великолепия.

И покупатель нашелся! Еще один романтик, он надеялся отремонтировать эти полусгнившие, на две трети сгоревшие корпуса, надстроить верх и получить в результате великолепную океанскую яхту. Ударили они с моей помощью по рукам, я получил свои комиссионные, москвич - часть суммы...

Конечно же, история шхун на этом не могла завершиться. Романтик скоропостижно скончался, и сделка сорвалась. Шхуны были подняты на берег бригадой умельцев из Болдераи и торжественно сожжены. Осталось всего ничего: 4,5 тонны гвоздей, швеллеров, рангоутов и прочего металла, который и был сдан по цене 22 Ls за 1 тонну. А москвича того в Вильнюсе на каком-то бандосском саммите наитривиальнейшим образом замочили.

Зима. Затоплена эскадра.
Такой вот этой сказочке конец.

http://www.chas-daily.com/win/2002/12/20/gs004.html?r=12