Российский актер Олег ГУЩИН играет мужественных героев, но любит комедию. Живет в Москве, но любит родную Ригу. И уверен: у человека во всем должен быть выбор.
Я впервые увидела его в телевизионном фильме "Джокер". Да, настоящий полковник! А при встрече с этим интересным актером и человеком выяснилось, что он мечтает… о комических ролях. И кое–что ему удается в этом жанре, да так, что сам мэр Москвы Юрий ЛУЖКОВ награждает премией… Но не ждите от беседы с Олегом ГУЩИНЫМ бравого рапорта о победах или легких актерских баек. Разговор получился серьезным — о времени и о себе.

— Да. Например, за роль Станиславского в спектакле по роману Михаила Булгакова "Театральный роман" (в романе — Иван Васильевич. — Авт.) я получил премию мэрии Москвы. Поставил молодой режиссер Костя Богомолов. Мы очень быстро — за два месяца — сделали спектакль. Я там играю такого маразматика! Очень смешной образ…

Сегодня стыдно сниматься

— То есть после серьезных ролей решили уйти в комедийный жанр?
— Я давно понял: главное в моей актерской истории — это комедийные роли. Хотя на 95 процентов играл роли драматические. Зато осенью, возможно, будет Гоголь — "Вечера на хуторе близ Диканьки". Выберу небольшую смешную роль. В перспективе с Костей кое–что есть, но пока рано об этом говорить. В нашей профессии вообще тяжело загадывать…

— Раз уж мы начали с наград, то как вы вообще относитесь к ним? Хотели бы, чтобы на родном доме в Болдерае было написано "Здесь родился великий актер…"?

— Мне кажется, что уже нечто подобное есть в одной из моих болдерайских школ — 33–й. Там раньше занимались "увековечиванием" выпускников. Мне очень приятно было, что не забывали моего любимого артиста Юрия Богатырева, который тоже из нашей школы. Он ведь сын моряка. Мне он очень близок. Комедийный актер, а по глубине — трагик. Как я понимаю, в школе сделали музей типа "Они учились здесь".

— А в кино где мы вас увидим в ближайшее время?

— По каналу "Россия" недавно пустили сериал "Осенний детектив". У меня в одном из блоков главная роль.

— Вы опять играете сильную личность?

— Да. Делаю своего героя не очень–то положительным, но зато неоднозначным. Для актера увлекательнее покопаться в роли, где много чего намешано.

— Большинство актеров, которые кочуют из сериала в сериал, рассказывают, что приезжают на съемку, им дают бумажку с текстом, они просят режиссера объяснить, а режиссер говорит — "сам решай". Как вам это?

— Это, может, и хорошо, но есть такие режиссеры, которым сказать нечего. Я смотрю эти фильмы, вижу проколы. Мне иногда кажется, что хорошему актеру сегодня не то что на телевидении — даже в кино должно быть стыдно сниматься: такое качество конечного продукта…

Первая причина проколов — хронометраж. Ты в день съемки должен знать, как действовать 25 минут в кадре. Времени для "отделки" нет. Есть продюсерские дела, деньги, неустойка, проблемы… Поэтому у режиссера нет возможности, а у некоторых — нет способностей делать качественное кино. Сейчас снимают все желающие.

А что делать? Надо же зарабатывать. Но ты уж тогда выбирай: или ты зарабатываешь, или остаешься достойным артистом и человеком. Я не могу представить, как бы в нынешнее время жили Высоцкий, Даль, Солоницын, Борисов… В чем бы они снимались? В какой истории они могли бы пригодиться? Оказалось, что для искусства даже интересней, когда его зажимают. А когда все открыто — и не знаешь, что сказать.

Ведомая профессия

— Но сейчас часто говорят, что российское кино возрождается. Вы согласны?

— Я не слишком внимательно слежу за российским кинематографом. Последнее, что видел, — "Остров". Конечно, я понимаю, что это фильм Мамонова. Мамонов, который изгоняет беса, — это просто потрясающе! Из того, что я еще смотрел, не могу ничего плохого сказать о фестивальном кино. Но на фестивалях они что–то получают, потом исчезают. Правильно говорят знающие люди: где–то 200–300 фильмов снимается, до проката доходит 50, а успехом пользуются 2–3 фильма.
— Хоть театр–то меняется к лучшему? Или и там — деньги, неустойка, продюсеры "со своими делами"?

— Финансовая политика диктует и в театре свои законы. Чтобы привлечь народ, "сделать кассу", режиссура идет на развлекуху. Мол, глубокую психологическую трагедию, стоящую вещь можно будет сделать потом. Но — поезд ушел. Время сейчас клиповое, интернетовское. Чтобы держать внимание зала, надо делать спектакли на полтора–два часа. Народ не способен внимать длинной истории.

Что касается изменений в лучшую сторону… Мне кажется, есть больше возможностей для поиска. Как говорил Тригорин у Чехова — "всем места хватит, и старым, и новым. Зачем толкаться?" Идет поиск альтернативных театров. Но сказать, что театр вырос по сравнению с советским временем, я не могу.

— Актер — профессия очень подчиненная. А вы — с характером. Мне кажется, что вам должно быть тяжело подчиняться режиссеру.

— Вы знаете, да. Это ведомая профессия. И при этом можно все же быть ведущим и найти для себя адекватное ощущение в театре. При условии, что ты сотрудничаешь с режиссером на равных. Конечно, режиссер определяет. Но когда ты выходишь на сцену — ты остаешься один, и тут все зависит только от тебя…

Мальчик из рижской "глубинки"

— В кого вы такой? Расскажите о своей семье.

— Я вырос в замечательной большой латышской семье (мама — латышка, отец — русский. — Авт.). У моей бабушки было 10 детей — 7 братьев и трое сестер, одна из них — моя мама. Вырос в рижской глубинке. Болдерая — как отдельный остров. Что, в общем, неплохо. Если бы я рос где–то на Арбате или на улице Ленина в Риге, было бы все по–другому. В детстве–юности у меня был свой мир, может быть, непонятный окружению, хотя я был компанейским парнем… Замечу, я никогда не был в театре в детстве. Потребность выразить себя была, но почему это произошло и я стал актером — не знаю. Видимо, сработали какие–то внешние влияния.

До армии я попал с моим другом Володей Шулаковым — вашим главным редактором — в театральную студию, в Риге, в ДК Ленинградского района в Илгуциемсе. Мы гуляли, увидели объявление, и от нечего делать зашли. Шулаков остался, а я ушел в армию. Потом он ушел в армию, а я вернулся. После этого я играл в футбол за болдерайскую команду и думал, что моя жизнь будет связана с футболом. Но в какой–то момент понял, что если я и хочу чем–то заниматься, то только театром. А сейчас я могу сказать, что это единственное, чем я могу заниматься по–настоящему.

Вернувшись из армии, решил, что поеду поступать в Москву в театральный, ничего об этом не зная и ничего в этом не понимая. Успел лишь прочитать книгу режиссера Эфроса. Первые два курса ГИТИСа учился у Туманова — ученика Станиславского, потом два года у Эфроса.

— Да, совпадение. А у вас в жизни были еще удивительные совпадения?

— Они случаются постоянно. Я после окончания института работал в Риге у Шапиро, в Рижском ТЮЗе, откуда был выгнан по статье: повел себя неадекватно по отношению к нему и к этому театру; впрочем, это было обоюдно. С волчьим билетом, со статьей меня в то советское время вообще никуда не брали на работу. А я привез сюда жену с ребенком… И вот мы с Шулаковым смолили крыши в Иманте. Спасибо другу — поддержал меня, хотя ему–то такая работа была ни к чему.

Поехал в Свердловск, на родину жены. Там сказал честно: я уволен по статье. Режиссер ТЮЗа на меня посмотрел и сказал: я тебе главную роль дам. И мы с этим режиссером — Володей Рубановым — сделали "Прощание в июне" по Вампилову. Он говорил: мне нужен фашист, который идет по трупам, ему плевать на любовь, на друзей, ему нужно все! Спектакль был настолько необыкновенный! Я получил за него много наград, объездил пол–Европы. Это был 84–й год, прошло 25 лет, а в Екатеринбурге спектакль до сих пор вспоминают.

Там у меня было еще несколько хороших ролей, я был знаком с рок–музыкантами, которые гремели на весь Союз (например, с группой "Наутилус–Помпилиус"). Но через шесть лет я уехал оттуда. Понял, что надо бежать. И вот я вернулся в Москву. У меня не было ни работы, ни друзей, ни жилья. Я был абсолютно бесхозным человеком. Мне было 33 года. И кто–то дал мне книжку почитать. Она называлась "Это я, Эдичка" — Эдуарда Лимонова. Я подумал: это же про меня — одиночество, тоска, жизнь без ощущения любви, идеи, цели. Прошло два месяца, и мне сказали: подойди в Театр им. Гоголя, режиссер хочет с тобой поговорить. Я зашел. Он сказал мне: я вас помню по институту. Приходите с завтрашнего дня, начнем репетировать. — А что? — "Это я, Эдичка". Просто потрясающе!

Или история с фильмом "Джокер". Меня пригласили без проб. Когда уже прошло три дня съемок, режиссеру позвонила автор сценария и сказала: нашла по Интернету одного актера, он не очень известный, его зовут Олег Гущин. Режиссер: "Я уже три дня его снимаю…"

В отрыве от Риги

— Трудно было Москву покорять?

— Зачем ее покорять? Она сама покорит кого угодно… Я долго отрывался от Риги, каждую неделю ездил. Друзья, родные, любимый город… Родина есть родина. Но время берет свое.

Теперь я сюда приезжаю чисто в гости. Мне нравится здесь отдыхать от Москвы, чтобы набраться положительного спокойствия, уравновешенности. Очень притягивает море. В Болдерае, у моря, я счастлив.

— Вы как–то пошутили, что хотели бы стать губернатором Болдераи. Шутки шутками, и все–таки — "если бы губернатором был я"?

— Если бы Болдерая (точнее — Усть–Двинск, Даугавгрива) была отдельной федеральной единицей… Занялся бы хозяйством — и такую конфетку сделал бы из этого острова! Все для этого есть — река, море, лес, заповедник, судоремонтный завод, бывшая военно–морская база, стадион можно возродить. Тут молодежи много. Чем она сегодня в Болдерае занимается? Как она зарабатывает? Разве что в Ригу ездит… Конечно, создать условия для жителей Болдераи труднее, чем гайки завинчивать с тем же русским языком… Или дороги, я их помню с рождения. Там всего четыре улицы. Почему бы их не заасфальтировать, наконец?! Такая позиция у нынешних администраторов — все трын–трава, что ли?

— А реально — губернатором–то стать?

— При ряде условий, если поработать над этим, подключить связи, — конечно…

— Вас не смущает, что в вашей школе теперь только 40% предметов преподают на русском языке?

— Если бы я жил здесь, мог бы говорить адекватно. Но уверен: у каждого человека должен быть выбор. Если он хочет говорить по–латышски и при этом не теряет свою самобытность — хорошо. Действовать же только какими–то законодательными мерами, похожими на принуждение… Нет, этого я не понимаю. Получается: загоним в интеграцию, как в коммунизм.

Возбуждает чувство юмора

— На что не жалко тратить свободное время?

— Читаю. Я не отдыхаю с книгой, я получаю такое удовольствие! Вот Салтыков–Щедрин. Как он рассуждал! Погружаешься в материал с головой. Довлатов для меня –непревзойденный. Раньше нравился юмор Жванецкого… Люблю пробежаться на роликах, поиграть в футбол.

— Чем должна обладать женщина, чтобы вам понравиться?

— Больше всего в женщине меня возбуждает чувство юмора. А еще — манкость нужна. Когда не понимаешь, что именно привлекает в ней, но так притягивает!

— Чувствуется, что вы не любите суету. И как с этим жить в огромной Москве?

— Надо в таких мегацентрах создавать свой мир, куда никого не пускаешь, мир, где ты можешь расслабиться, отдохнуть, чтобы с новыми силами себя реализовывать. Я не говорю — крепость, скорее — духовную обитель. Это может быть семья или круг общения… Каждый сам для себя выбирает. Что может помочь в этой круговерти? Опять–таки юмор.

Надо уметь жертвовать

— Вас узнают на улицах Москвы? Как вы относитесь к такой издержке славы?

— Не понимаю тех, кто сетует на известность. Кто тебя тащил за уши в эту профессию? Ты совершал самые разные поступки, чтобы достигнуть славы, а теперь, достигнув, начинаешь скулить. Если тебе это в тягость — иди на завод.

— Вот Ефим Шифрин недавно посетовал, что актеры стали героями нашего времени. Мол, куда им — фигляры, шуты, презренное племя…

— Частично он прав. Но если повышенный интерес проявляется действительно к достойному актеру — почему бы нет? Я разговаривал со священником на тему: в чем греховность моей профессии? Он мне сказал, что это не так. Это профессия, которой ты зарабатываешь на жизнь, кормишь своих родителей, детей. К тому же свое дело ты выполняешь лучше, чем многие другие. Ничего в этом унизительного нет.

Я вообще считаю, что актерская профессия — одна из самых мужских, хотя ее считают бабской. Она требует такого по–настоящему, без дураков, мужского характера для преодоления преград. Одного таланта мало, чтобы состояться на сцене. Надо уметь преодолевать трудности, жертвовать многим. Я знаю по себе, чем я пожертвовал в свое время. И с семьей были проблемы… Я говорю про настоящих артистов, а не про тех, которые мелькают по каналам и вякают по любому поводу.

— Что хотите изменить в жизни?

— Куда–нибудь надо в пампасы… Я уже снялся примерно в 50 фильмах. Ну еще заработаю энное количество денежных знаков. Нет, современное кинопроизводство меня не вдохновляет. Я ведь видел другие фильмы и других режиссеров, но это далеко — во времени и пространстве… Вот от театра идут положительные эмоции! И то не всегда. Но так и должно быть. Хорошего много не бывает…

Сайт актера в Интернете –guschin.web–box.ru

из досье
Олег Иванович ГУЩИН, заслуженный артист России, родился 17 августа 1957 года в Риге. Окончил рижскую 67–ю среднюю школу в Усть–Двинске (Болдерая, Даугавгрива) и ГИТИС в Москве.
Работал в театрах Риги и Свердловска (Екатеринбурга). С 1992 года — в труппе московского Театра им. Н. В. Гоголя, играет ведущие роли.
Снялся примерно в 50 фильмах, в том числе — "Государственная граница", "Людоед", "Без правосудия", "Маросейка, 12", "Марш Турецкого", "Русские амазонки", "Каменская", "Слепой", "Мужчины не плачут", "Кодекс чести", "Черная богиня", "Джокер" и других.

…После разговоров о высоком возникла потребность выпить. Заслуженный артист (ЗА) и главный редактор "Вестей" (ГР) пошли в Старую Ригу и купили хорошей водки в маленьком магазинчике, где продавщицы, если бы менялись не так часто, уже узнавали бы этих двух интеллигентных с виду мужчин в расцвете лет.

"Ну, где будем?" — спросил ЗА. — "Ты же знаешь, у нас тут засада. Нельзя в общественных местах", — ответил ГР.

Пошли искать укромное.

"Давай там, где в прошлом году", — предложил ЗА. — "Давай", — охотно согласился ГР.

Прошлогоднее место (дворик заброшенного старинного дома) оказалось недоступным: после десятилетий его забвения вот именно сейчас началась реставрация… Последующие долгие хождения по мукам не увенчались положительным результатом: выпить без риска для кошелька и репутации было решительно негде.
"Но так же нельзя! — молвил ЗА. — Вот у нас в Москве садись и выпивай где хочешь, любая скамейка — твоя, если делаешь все прилично". — "А у нас, понимаешь, Европа", — без намека на гордые нотки молвил ГР. — "Вот когда я стану губернатором Болдерая…" — начал было ЗА, но тут страждущие наткнулись на невероятное место. Прямо в Старушке — самый настоящий оазис с ласкающими взор видами: среди буйной зелени — развалины и маленький прудик с камышами. Тишина, ни души, только по затянутой ряской поверхности прудика не спеша скользила парочка — уточка и селезень.
Здесь они и начали не спеша осуществлять культурный досуг двоих много повидавших мужчин, которым есть что сказать друг другу и (когда достаточно выпито) всему миру. "А если полиция — скажем, что ищем натуру для съемок фильма. "Сталкер–2", например", — сказал ГР…
…Настоящий мужской напиток закончился у ЗА и ГР в популярном заведении, где вкусно кушают. Последний тост ЗА (стаканчик — см. внимательно на снимок — наполнен тайком, под столиком; морковный сок в руке — для конспирации) — за наших читателей: "Ну, будем здоровы!"

"Вести", № 37.
11.09.2008 14:59 Автор: Людмила Анисимова
http://www.ves.lv/article/54986
Фото взято с официального сайта актера- http://guschin.web-box.ru/