В современном своем виде Бумбукалнс для наблюдательного пункта не подходит вовсе: обзор закрывают кроны сосен, и сквозь них не видно не то что единственную в этих краях магистраль — улицу Клейсту, но даже грунтовку, по которой мы бодро вышагивали каких–то две минуты назад. Совсем иначе — "полысее" — она выглядела в 1919–м; здесь даже существовал родник, прозванный Стрелковым именно в те времена.

Участник Брусиловского прорыва Кришьянис Беркис появился на заре Бермондтиады очень кстати. После Страдзумуйжского перемирия в июле 1919–го немцы фон Гольца влились в ряды Западно–Российской армии Бермондта, в начале октября взявшего левобережную Ригу под свой контроль. Но уже 15 октября 3–я Латгальская дивизия, командиром которой и стал Беркис, со стороны "латвийского" Милгрависа высадила десант — у моста через Булльупе и чуть севернее Даугавгривской крепости. Если эти укрепточки резекненский полк дивизии взял сравнительно легко, на правом берегу Булльупе латгальцам пришлось еще повозиться. Итогом боя стали не только 4 плененных офицера и 300 солдат, пушка, два миномета, 20 пулеметов и солидные запасы винтовок и амуниции, но и возможность расположить у северо–западных границ города штаб дивизии. На Бомбовой горке он пробыл недолго: уже 1 ноября полковник Беркис, получивший за форсирование Даугавы и Булльупе "Лачплесиса" 3–й степени, подписал приказ о начале операции по освобождению Риги, и жесточайшие бои возобновились, но уже на улицах Пардаугавы.

Их ход, кстати, удалось передать на странном памятнике на верхушке Бомбовой горки, который 9 месяцев назад обошелся Рижской думе (вместе с "благоустройством прилегающей территории", но о ней чуть ниже) в 16 000 латов. Памятник, с расстояния 10 метров напоминающий (да простят меня за подобное сравнение) часто встречающийся в рижских парках квадратный бетонный мусорник, украшен бронзовой пластиной — имитацией карты боевых действий, над которой 89 лет назад здесь корпели Беркис и его штаб. И все — на Бомбовой горке царит минимализм. Почти таким же — только гранитным, но с такой же бронзовой плитой — был и монумент, установленный здесь изначально в ноябре 1939–го группой офицеров Латгальской дивизии. Ее комдив, теперь уже генерал Беркис, получивший за Бермондтиаду второго "Лачплесиса" и за разгром большевиков — третьего, открывая памятник, еще не знал, что ему предстоят небедные на события последние три года жизни, включившие в себя московские посиделки в июне 1940–го с наркомом обороны СССР Семеном Тимошенко и наркомом иностранных дел Вячеславом Молотовым, отъезд в Финляндию с последующим возвращением в ставшую уже советской Латвию и этап, завершившийся в пермской тюремной больничке.

Тот, "беркисовский", памятник, пережив Вторую мировую, простоял сравнительно долго — до 1969–го. "Реанимировавшись" в 1989–м, монумент быстро лишился бронзовой плиты: охочие до "бумового" тогда цветмета люди выкрали ее прямо из расположенного по соседству мрачного кирпичного особняка Шмитов, и сейчас производящего впечатление неприступной цитадели. Лишь в декабре прошлого года историческое место привели в подобающий вид, да и то ненадолго. Хотя на декабрьском открытии памятника перед общественностью красовались представители и специалисты Rīgas dārzi un parki и Rīgas mežu aģentūra, при их очевиднейшем попустительстве в двух шагах от Бомбовой горки, между мемориалом и улицей Клейсту, уже образовалась первая несанкционированная свалка. Особо вопиюще она выглядит в свете увиденной на опушке таблички: "С 1935 по 1985 год свою жизнь этому лесу отдал лесник Петерис Купсс". Не стыдно перед Петерисом, современники?

"Вести Сегодня" № 185.